beloebezmozgloe | ГП-итоги. Часть 3 (продолжение) (Reply)

Итак, следующее обвинение в адрес Дамблдора, звучащее в книге, и подхваченное частью фандома, касается отношений с главным героем. Намеки Риты Скитер на педофилию директора Хогвартса ("Я посвятила целую главу отношениям Поттера и Дамблдора. Их называют нездоровыми, даже зловещими!..
Скажу лишь, что у Дамблдора был к Поттеру нездоровый интерес...
Один секрет Поттера точно открыт - его юность очень и очень трагична") мы рассматривать не будем, ибо текст предыдущих книг вполне дает возможность понять всю их абсурдность. Второе обвинение Альбусу формулирует сам Поттер под влиянием друзей и обстоятельств: "Были моменты, когда он не знал, был ли он зол больше на Рона или на Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь... мы думали Дамблдор рассказал тебе, что нужно делать... мы думали, у тебя был план!»
Он не мог обманывать себя – Рон был прав. Дамблдор оставил его практически ни с чем...Чувство безнадежности угрожало завладеть им". Вообще, надо сказать, что в "Дарах смерти" Гарри испытывает в отношении Дамблдора не меньший (если не больший) кризис, чем два года назад в отношении отца. Интересно, что и в том и в другом случае от него требуется сознательное волевое усилие (тогда меньшее, сейчас, в соответствии с возрастом, большее), чтобы продолжать верить в то, что доброе было важнее и сильнее в дорогих ему людях, чем их ошибки и слабости - оба "подсудимых" уже покойны и не могут представить в свое оправдание каких-либо аргументов. Еще один плюс нашему автору, не упрощающему, но углубляющему ситуацию и достойно выводящего своего героя на очередной этап становления личности, а заодно показывающему нам, что вера, от простого доверия ближнему до высших своих проявлений (то, о чем говорят не "верю", но "верую"), не есть что-то такое независимое от человека, некое подсознательное (внесознательное, во всяком случае) движение души, но требующее и вполне сознательных волевых усилий (чтобы не было аргумента Бунина о Толстом: "У него просто нет органа, которым верят"). Вернемся, однако, к обвинению. Думаю, здесь мы не можем согласиться с Гарри в его претензиях к директору, да он и сам позже признает свою неправоту. Твердыми фактами о главных деяниях Волдеморта Дамблдор не обладал до самой своей смерти, только шел "по зыбкой почве догадок и дичайших предположений". Хотя Альбус Персивальевич сам признавал, что его догадки обычно бывали верными, но, во-первых, обычно - не значит всегда, а во-вторых, вся история с хоркруксами (крестражами), с какой стороны ее ни поверни, полна вполне реальных опасностей для всякого, прикасающегося к ней (и седьмая книга дает немало тому примеров). Смертельное повреждение, полученное директором от кольца Гонтов, является этому хорошей иллюстрацией. Т.е., с одной стороны, Дамблдор многого не рассказал Гарри по причине отсутствия времени и повода, с другой - из (возможного) опасения за его жизнь, с третьей (и это, возможно, главное) - из-за смешавшейся с хоркруксами историей Даров смерти.
"Гарри, я просто боялся, что ты потерпишь неудачу, как потерпел её я. Я только опасался, что ты повторишь мои ошибки. Я прошу прощения, Гарри. Я лишь недавно понял, что ты намного лучше меня". Обжегшись на молоке (кольце Гонтов), испытав на самом себе, как может быть неверно сердце человека, как легко поддается оно на обман и самообман, Дамблдор боится, что Гарри тоже ступит на гибельный путь. И дело здесь даже не в том, что тогда Волдеморт не будет побежден (это тоже важно, но во вторую очередь), а то, что сам Гарри может стать новым Волдемортом (в принципе, возможно, победив и первого). Здесь - опять тайна человеческой свободы, которую не нарушает даже Бог, но нам ведь всегда хочется немного подстраховаться, хочется хоть каких-то призрачных, но гарантий. Вот и Дамблдор пытается подстраховаться. Тому есть и особая причина, о которой он также Гарри не говорит - его догадка о том, что сам Гарри - седьмой хоркрукс. Тем самым возможный внутренний конфликт между двумя противоположными стремлениями в душе Гарри, подобный пережитому в молодости самим Дамблдором, осложняется наличием в нем искалеченного кусочка души Темного Лорда. Мы не знаем, как делится по Роулинг душа, но явно, что при известных условиях оторванный кусок может проявлять очень большую активность, подавлять в человеке его природную душу (вспомним дневник и его влияние на Джинни; вспомним медальон и его влияние на Рона), обладая явно выраженной волей. Когда Гарри все в том же "Ордене Феникса" только предположил о возможности влияния на себя старины Волди, это было для него тяжелейшим потрясением, здесь же речь даже не о влиянии, а о постоянном соприсутствии. Дамблдора можно и нужно здесь понять - его недоговоренности объяснялись многими причинами, и нам, думаю, не за что здесь его упрекнуть. Это была, возможно, не слишком дальновидная, но реальная забота о мальчике, который, в том числе, мог быть просто раздавлен открывшейся правдой. Что же до Гарри, то он, находясь на внутреннем перепутье, в конце концов все-таки решает двигаться дальше по начертанному директором пути, и фактором, повлиявшим на его выбор, становится смерть Добби. Точнее, весь комплекс событий, прервавший его бесплодные скитания с друзьями, в котором смерть эльфа стала последней каплей, сдвинувшей чашу его воли в пользу доверия Дамблдору (позже автор заметит, что Гарри сделал свой выбор, выкопав могилу Добби, он решил продолжить шагать по опасному извилистому пути, очерченному Альбусом Дамблдором, принимая то, что ему было сказано не всё, что он хотел знать, но не оставляя веры. Он больше не пытался сомневаться вновь; он не хотел слышать ничего, что бы отвлекало его от цели.. Вообще, 24-я глава, начинающаяся похоронами погибшего эльфа, очень значима, и мы отвлечемся от рассмотрения Альбуса Дамблдора, сосредоточив на некоторое время взгляд на юном Поттере. Сначала - похороны, при которых Гарри роет могилу лопатой, без помощи магии. Роулинг акцентирует, что этот момент чрезвычайно важен для Гарри, причем, он, пожалуй, и сам не может сформулировать, почему. "Он копал почти с неистовством, наслаждаясь физическим трудом, упиваясь его немагичностью, и каждая капля пота, и каждая мозоль были словно данью эльфу, который спас их жизни..." Т.е мы видим здесь некое почти подсознательное стремление хоть как-то отплатить самоотверженному маленькому другу, в ответ на кровь отдать хотя бы свои пот и слезы. "Несмотря на боль в шраме, Гарри продолжал копать, все глубже и глубже врезаясь в твердую, холодную землю, перерабатывая свою боль в пот". В этот момент он ощущает только боль утраты, но не зря автор тут же напоминает, что "Дамблдор назвал бы это любовью". Настоящая любовь, по образу Христовой ("как Я возлюбил вас"), неизбежно связана со страданиями, возводит на крест, и автор, после немногих, но ярких и, думаю, значимых для целевой аудитории (ровесники главного героя) описаний положительных моментов ("Прошло несколько долгих мгновений, а может быть полчаса, а то и несколько солнечных дней...") того главного, о чем толковал Гарри директор, подводит читателей ко глубине вопроса - настоящая любовь всегда привлекает в этом мире страдания. И вот тут, когда эта глубина достигнута, т.ск., на практике (хотя еще и не отрефлексирована), происходит нечто важное с главным героем. Во-первых (это важно прежде всего для сюжета), у него возникает "объемное" видение ситуации, нужные выступы состыковываются с нужными впадинками, и появляется ПОНИМАНИЕ правоты покойного директора ("В темноте, окруженный только звуком своего собственного дыхания и шумом волн, Гарри вспоминал то, что случилось у Малфоев, он вспоминал то, что слышал, и понимание расцветало в темноте…") и постепенно возвращается доверие ему. "Вы дали Рону Делюминатор… Вы поняли его… Вы дали ему возможность вернуться… И вы поняли Червехвоста… Вы знали, что было какое-то сожаление, где-то здесь… Вы дали Рону Делюминатор... Вы поняли его... Вы дали ему путь к спасению… И вы поняли Червехвоста... Вы знали, насколько это печально...
И если вы знали о них… Что вы знали обо мне, Дамблдор? Я должен знать, а не догадываться? Знали ли вы, как тяжело мне будет? Вот почему вы сделали это таким сложным? У меня будет время разобраться с этим?". Ведь это - почти молитва, разговор с покойным директором, который долгое время был окружен в глазах Гарри ореолом едва ли не святости (сейчас этот постепенно ореол возвращается). Здесь нет вставания в "приличную позу", сложения рук, поклонов - всего того внешнего (несомненно, важного, но все же - вторичного), что сопровождает молитву человека в обычной жизни, есть только сама суть, и опять-таки, чрезвычайно важно, что соседствует эта молитва с только что обретенным опытом глубинной связи любви и страдания, креста. Автор тем самым ненавязчиво, почти незаметно показывает нам истинность слов: "Без Меня не можете творити ничесоже", ведь в каждом святом действует прежде всего Христос, и молитва ко святому есть, в конечном итоге, молитва к Источнику святости. Одновременно Роулинг как бы намекает на то, что, несмотря на те или иные ошибки жизни, Альбус Дамблдор достиг по отшествии небесных обителей (яснее мы это увидим в главе "Кинг Кросс") - и это нам тоже нужно учитывать при оценке наставника главного героя. Да, Дамблдор не оказал своему подопечному того доверия, которого тот заслуживал (" Я лишь недавно понял, что ты намного лучше меня"), но, думаю, все согласятся, что у него были к этому достаточно веские основания. Итак, и это обвинение оказывается недостаточным к осуждению Альбуса Персивальевича Дамблдора.

Последнее, и самое тяжелое обвинение главе Ордена Феникса, касающееся отношений с главным героем, было выдвинуто самым трагическим персонажем цикла - Северусом Снейпом. Я шпионил для вас, лгал ради вас, подверг себя смертельной опасности ради вас. Сделал всё, чтобы защитить сына Лили Поттер. А теперь вы говорите, что выращивали его, как свинью на убой… Сильно. И при поверхностном взгляде на то, как слагаются в узор кусочки мозаики, заполняемые деталями из воспоминаний Северуса Тобиасовича, трудно с ним не согласиться. Но попробуем вглядеться повнимательнее. Мы помним, что значительная часть предположений Дамблдора о роли Гарри в возможном падении старины Волди зиждется на пресловутом пророчестве; оно является, в конце концов, той точкой сплетения различных сил, на которую опирается основная ось сюжета цикла. Из-за пророчествва Волдеморт явился в дом Поттеров в Годриковой Лощине, с ним же связано его падение, сначала частичное, затем и полное, вокруг пророчества строится интрига самой большой книги цикла, ГПиОФ, оно подспудно играет решающую роль в построении окончательной картины предположений о замыслах Тома Риддла в ГПиПП (Я - Избранный, - говорит Гарри Слагхорну, добывая ключевое воспоминание), ну а сюжет ГПиДС есть ни что иное, как окончательное исполнение пророчества. Роулинг не показывает нам, откуда пророчество берется, где его источник, давая только некоторые намеки и оставляя значащие умолчания. Из Священой Истории мы помним, что пророчества - это не просто предсказания будущего (пророк Моисей в Книге Бытия говорит по преимуществу о прошлом), но - возвещение воли Божией. Соответственно, ветхозаветные пророки регулярно употребляют формулы типа: "Так говорит Господь". Однако мы знаем, что существовало (и существует, естессно) огромное количество лжепророков, о которых Господь говорит: "Вот, они говорят от Моего имени, но Я не посылал их". Как отличить одних пророков от других? Господь указывает путь еще в Пятикнижии - должно сбыться предсказание событий ближайшего будущего. В рамках канона ГП мы не имеем ни такого примера, ни даже самой идеи о возможности подобной проверки. В ГП, если мы помним, у нас есть прекрасный пример лжепророка - Сибилла Трелони. Противоположностью ей служат, вроде бы, кентавры, но про их умения и знания мы, фактически, ничего не узнаём. Положение осложняется еще и тем, что в рамках цикла истинные и ложные пророчества (опять же характерно совершенно библейское соотношение количества тех и других) произносятся одним лицом, все той же мадам Сибиллой. Не погружая не слишком подготовленного читателя (судя по изредка доносящимся сведениям, религиозность христианского характера на берегах туманного Альбиона не выше, чем в России) в явные библейские аллюзии, активно используя метод притч ("Почто притчами глаголеши им? - Смежил бо народ вежды свои, так что очами смотрят и не видят, ушами внемлют и не слышат"), автор дает для понятности и наглядности чисто внешнее отличие - обстоятельства, при которых произносятся истинные и ложные пророчества: у Трелони, предсказывающей возвращение Петтигрю к ТЛ, меняется голос, она в явном трансе и впоследствии не помнит, что с нею было. Но главное то, что в истинность пророчества о Гарри верят и Дамблдор, и Волдеморт. Еще раз подчеркнем - для Дамблдора прочество истинно. Гарри (или Невилл, но это довольно скоро уточняется ) - тот, кто может победить Волдеморта, таково определение свыше. Однако, есть еще один важный момент. Означает ли произнесенное пророчество непременное предопределение (тема, очень близкая западному читателю, одна из ключевых для западной христианской мысли, начиная с Августина)? Ведь Говорящий через пророков всемогущ, и кто сможет противостать Ему? Роулинг дает ответ не в виде формулы, но самими действиями героев, причем совершенно в духе православной традиции. Пророчество сбывается при синергии, соработничестве человека и Источника пророчеств. Предвидение Божие не отменяет свободы человека. И как, скажем, Иоанн Предтеча, "избранный от чрева матери своея" (как и Самуил, и Иезекииль и др.; а также и ГП, о котором пророчество произнесено еще до его рождения), мог бы и не "возрастать и укрепляться духом в пустынях до дня своего явления Израилю", а расти этаким мальчиком-мажором в тепле и удобствах (уж, наверное, Захария, будучи священником Храма, мог устроить единственному сыну сладкую жизнь), то стал ли бы он тем, кем мы его знаем, кончилась ли бы тогда его жизнь так, как описано в Евангелии? Ответ очевиден. Мог, соответственно, и Илия не брать в ученики Елисея, не готовить его к "принятию вдвое духа" своего, мог Илий не растить Самуила... Примеров можно привести множество, особенно, если перейти к новозаветному монашеству и огласительным школам периода гонений, когда стать христианином означало подписать себе приговор (очень характерна для для данной проблемы ситуация Оригена). Свобода человека в глубине своей ненарушаема и суверенна (это одна из сквозных антропологических тем цикла Роулинг), но значит ли это, что нам не должно стараться воспитывать своих детей в христианском духе, уповая на эту свободу - вырастет-выберет? Очевидно, что мы стараемся так или иначе соотносить воспитание ребенка с теми или иными нормами нравственности, в данном случае - евангельской, чтобы потом, когда кризис веры придет (а это случится, рано или поздно), нынешний младенец мог легче сделать правильный выбор. Так и Дамблдор старается влиять (а до шестого года обучения его влияние было, как бы это сказать... уж очень ненавязчивым - одна беседа плюс две-три встречи в год, да и то не всегда) на Гарри в том направлении, чтобы тот мог избежать возможных искушений и в момент открывшейся полноты знаний сделать более легкий выбор послушания пророчеству (и Тому, Кто стоит за ним), вступить на путь синергии, согласования своей воли с волей Промысла. При этом следует учитывать, что, кроме прочего, из пророчества следует, что одолеть Волдика дано только одному человеку - Мальчику-Который-Выжил (эта тема обсуждалась в фандоме). Если он откажется от следования воле Движущего устами пророков, согласования своих усилий с предначертанным свыше путем, то торжество (и вечная погибель, вероятно) Волдика в магическом, да и маггловском мире неизбежны, а так - есть надежда. Иоаким и Анна, опять же, могли воспитывать Марию в ином духе, но тогда, возможно, воплощение Сына Божия случилось бы в иные времена и при иных обстоятельствах... Рассуждать по-снейповски, в конце концов, есть не только недоверие Промыслу (мы все этим грешим, так или иначе), но даже есть просто сосредоточение своего взгляда исключительно на земном, на этой жизни, есть взгляд, в конце концов, атеистический. "Будем есть и пить, ибо завтра умрем!" Этот древний лозунг бытового атеизма сталкивается автором с верой главных героев (не явной, на нее только намекается) и - проигрывает. Схожих со Снейпом взглядов придерживается и Аберфорт, говорящий Гарри: Убирайся из этой школы, Поттер, и из этой страны, если можешь. Забудь моего брата и его умные схемы. Он ушёл туда, где никто не причинит ему боль, и ты ничем ему не обязан... Оставь его, не надо следовать по его пути! Спасай себя!.. Тот, кто думает по-другому, лишь издевается над собой. Впрочем, впоследствии мы видим, что эти слова вырываются у него от отчаяния; мы знаем, что Аберфорт - бывший член Ордена Феникса, а его дальнейшее содействие Поттеру и его сторонникам, его появление в осажденном Хогвартсе, т.е. прямое подставление себя под удар, говорят о том, что временное ощущение безнадежности прошло и уступило место повторному утверждению себя на стороне противников УпСов и их командора. Итак, думаю, что вышесказанное - достаточное основание для оправдания Альбуса Дамблдора и по этому пункту. Пристрастный, нелюбовный, предвзятый, да даже просто поспешный (как у того же Снейпа) взгляд позволяет увидеть положение дел так, как оно высказано будущим директором Хогвартса директору сущему, но и сам Снейп, в силу того, что соглашается действовать по дамблдоровскому плану, видимо, впоследствие снимает свои претензии к Альбусу (в отношении Поттера, но, вероятно, не в отношении себя самого, но об этом мы будем говорить отдельно), и предмет их беседы, юный Поттер, никак не возмущается "коварством покойного директора", не чувствует себя уязвленным или обиженным, просмотрев воспоминания Снейпа, но просто продолжает делать, что должен, согласно замыслу Промыслителя о нем, имея теперь уже опору и внутри себя, в голосе совести, остальное оставляя на Его суды. Итак, мы и здесь можем поаплодировать автору, не отошедшему от христианской традиции и, одновременно, облекшему проблему в хорошую художественную форму, оставив нам место для сомнений и размышлений.

Продолжение следует.